Мемориальный флэшбек

      Это заняло слишком много времени. Часы, километры, мегабайты. Годы. Всё это пришлось пропустить через себя, чтобы понять. Блеклое едва заметное отражение в стекле с полоской вместо рта и тёмными дырами, замещающими глаза. Я боюсь смотреть в зеркало, потому что знаю, как ужасно выгляжу. Я чертовски  устал и измучен. Сон урывками, еда тоже, энергетики, бесконечные поездки и телефонные звонки измочалили тело. Если бы не музыка, я бы наверно уже умер. Она считывалась напрямую с медиа-сервера у меня дома по Инфолинку третьего поколения прямо в голову через вживлённую за правым ухом антенну. Похоже, играли старые американцы из 70-х.  Визуальный интерфейс я отключил – мне было достаточно пролетающих за окном бледно-жёлтых смазанных капель фонарей.

      Такси несло меня по федеральной трассе в Москву. Несмотря на скорость за сто пятьдесят, тряска почти не ощущалась. К радости всех автолюбителей после 2034 года удалось победить одну из древнейших проблем России – качество дорог. Метаматериалы решили эту, как и множество других проблем, связанных со строительством. Я, конечно, мог лететь и добраться на поезде, но ехать пришлось срочно. Даже на сборы не было времени. Единственное, что я взял с собой – это маленький свёрток, который покоился сейчас на коленях. Это был нейрочип на сверхпроводящих кубитах с записью сознания Нади. Единственная вещь на свете, которая была для меня дороже всего.  Раньше это была сама Надя, но сейчас её тело покоится где-то там, позади, в резервуаре с биожидкостью, подключенное к аппарату искусственного жизнеобеспечения.

      Я нежно держал свёрток – тщательно упакованный в диэлектрическую плёнку и противоударный силиконовый наполнитель.  Рядом на сидении чёрная кожаная папка. Внутри письма и документы с подписями и контрольными отпечатками пальцев родителей Нади, разрешающих провести Внедрение. Им тяжело далось это решение. Всё-таки они были родом из двадцатого века, где такие вещи были фантастикой, а теперь стали реальностью. Конечно, Внедрение ещё было новым открытием и недостаточно опробованным. Но врачи сообщили, что Надя, хоть теоретически и жива, но, похоже, мозг от большой дозы Дижиталов получил сильную травму и всё больше погружается в кому. В общем, она медленно умирает. Раз есть хотя бы малейший шанс на спасение, то им стоит воспользоваться. Врачи предоставили два варианта развитий, оба ультимативные и требующего скорейшего решения – либо отключения от системы поддержки, либо репликацию разума и последующее Внедрение.

      Помню заплаканное лицо матери Нади и пустой взгляд отца.  Я старался быть рядом все эти бесцветные дни и бессонные ночи. Не давил и не намекал. Я сказал, что любил Надю всегда. И просто ждал, потому что был уверен, какой вариант в итоге они выберут. Нам всем тяжело далось это решение. Колямба – так ласково звала Николая Надя – тогда так рыдал в видеофон посреди ночи, сообщая про Надю и умоляя простить его, отделался выбитым зубом и тремя швами. Теперь он исчез, но я и был уверен, что Надя покинула его мысли сразу после того, как её разум покинул тело. Слава богу, ему хватило ума привезти её домой. Вернее то, что осталось от Нади.  Я со всей силы всадил ему тогда, и даже не думал преследовать, пока этот трусливый шакал бежал прочь, разбрызгивая по сторонам кровь.

      Сразу после решения родителей Нади, я попросил их ни о чём не беспокоиться, и взял все заботы на себя – поиск фирмы, все юридические, географические и финансовые вопросы. Через пару дней мне позвонил отец Нади и сообщил, что они продали агроклиматическую усадьбу в Карелии, а деньги он уже перечислил на мой счёт. Инфолинк подтвердил данные. Но денег всё равно не хватало, поэтому я срочно оформил кредит в банке и отказался от полёта на орбиту Венеры, запланированного на следующий месяц. Последние дни пролетели с фантастической скоростью. В голове смешались лица, голоса, мысли и эмоции. Я связался с агентом одной из московских фирм по Внедрению. Во время почти двухчасовой видеоконференции мы обсудили все детали и тонкости.

      И вот я здесь. В пути, потерянный где-то на федеральной автотрассе посреди сонных метрополисов, заброшенных городов-призраков и бесконечных биоферм. В помятом костюме и с мобильником в кармане, в режиме вибрации. Глазок компактной видеокамеры уставился на меня. Откуда-то из глубины салона слышится приятный с вырезанными эмоциями голос оператора – «С вами все в порядке? Может быть, настроить  ваш Инфолинк на какую-нибудь радиостанцию?»  «Спасибо, ничего не надо. Я просто очень устал».  «Если Вам что-то понадобится – не стесняйтесь обращаться». Я кивнул. Всё никак не мог привыкнуть, что оператор автомобиля находится за десятки, если теперь уже не сотни километров, и управляет автомобилем виртуально, а салон находится в капсуле повышенной безопасности, что даже снаряд среднего калибра, выпущенный в лоб, не пробьёт корпус.

      Я даю команду Инфолинку найти на моём домашнем сервере папку с видео-воспоминаниями, связанными с Надей. На имплантированном в роговицу экране возникают названия файлов. Я прошу оператора вспрыснуть расслабляющий биораствор и запускаю плейлист. Все видео вырезаны из моей памяти с помощью нейронной синхронизации и дорисованы на компьютере с помощью различной информации, полученной через Инфолинк прямыми передачами, записями и разговорами с тэгом «Надя». Приятная волна растекается по телу, а почти чёрно-белый салон замещают, как бы расталкивая по сторонам, пересвеченные оцифрованные воспоминания.

      Я вижу наш двор. Моя семья живёт на втором этаже, а Надя вместе с родителями и бабушкой на пятом. Мы несколько раз пересекаемся на лестничной клетке. Надя ещё носит длинные косички с белыми бантами и платье в горошек. Она отводит взгляд, а потом улыбается, когда я по совету мамы  и легкому тычку в спину, говорю «Здравствуй». Потом мы уже в общей компании – играем в прятки, салки и все остальные детские забавы. Мы носимся по округе, часто дотемна. Одним из моих любимых занятий оказывается дёрганье за косички, с дальнейшим побегом от разъяренной Нади.

      В школе нас развели по разным классам. Уже не помню почему. Но мы вместе обедали в столовой, когда получалось и занимались после школы в кружках – моделирования и вышивания. Потом я сломал руку, защищая Надю от хулиганов, и три месяца ходил в гипсе. Когда её семья переехала в другой район, Наде пришлось перевестись в другую школу. Мы встречались всё реже и реже. Я поступил в техникум и начал курить. Потом связался с дурной компанией, и в итоге вылетел с четвёртого курса. Надя звонила мне примерно раз в две недели,  рассказывала разные новости. Конечно же, она пришла к городскому военкомату, чтобы проводить меня на долгих два года в Белгородскую область. Сначала письма от Нади приходили часто. Я перечитывал их по несколько раз,  даже иногда читал вслух друзьям. Незаметно поток писем стал редеть, и я подумал, что с Надей что-то нехорошее случилось. А когда приехал на побывку, узнал, что она влюбилась.

      После армии я с неожиданной лёгкостью поступил в Университет. Отец устроил меня в строительную фирму. Надя к тому времени уже успела выйти замуж и развестись. Это я узнал от неё, когда мы встретились. А ещё понял, что люблю её. Я не смог признаться Наде в этом. Всё таился. Мы регулярно встречались, как друзья. Она рассказывала мне разные истории. Всё прямо как  в былые прекрасные времена. Надя рассказывала о своих друзьях, поездках. Мужчинах. Я выдавливал улыбку.

      Мне понадобились долгие восемь месяцев, чтобы признаться во всём. А когда я, наконец, решился, как черт из табакерки, возник этот Колямба. Сверкнув своей щёгольской улыбкой и шепнув несколько банальных, но действенных нежностей на ушко, увёз Надю. Её голос, прорываясь через сотни километров, искривлённый помехами радиокодировки и преисполненный эмоциями, сообщал в трубку  о том, какие здесь красивые небоскрёбы, и что завтра они с Колямбой летят в Париж. Она всегда мечтала очутиться в Париже. Я был опустошён.

      Колямба устроил ей поездку по Европе. Париж, Дрезден, Милан, Лиссабон. Я только успевал получать СМС-сообщения с бесконечными восторгами и знаками восклицания. От гнева я чуть не разбил телефон о стену. Я места себе не находил. Даже напился до беспамятства в баре, а на утро проснулся в кровати с незнакомой женщиной. Я клял себя в слабости и неуверенности. Раз за разом прокручивал в памяти все моменты, которые упустил.

      И вот тут неожиданно позвонил Колямба. Когда я услышал, что он сказал, то у меня волосы встали дыбом! Я не мог в это поверить. Всё оказалось на поверку так банально и страшно. Колямба лишь для девочек был весь такой романтичный и перспективный, а на самом деле он был Толкачом. Он занимался торговлей Дижиталов. Этот новый вид наркотиков, основанный на Нейропозине, был недавно случайно синтезирован каким-то французским генетиком. Нейропозин был намного опаснее кокаина, героина и подобным естественным и синтетическим средствам. Всё, что касалось Дижиталов, было модно. Если ты одеваешься по последней моде, таскаешь в карманах свежие гаджеты и болтаешься в популярных клубах, значит ты почти стопроцентно сидишь на Дижиталах. Поначалу боссы наркокартелей рвали волосы, видя, как падают прибыли от продаж. А потом естественно появились дешёвые копии, а в итоге и настоящая формула Нейропозина оказалась в их руках. И понеслось!

      Когда я увидел Надю, похожую на бесформенную куклу с пожелтевшим лицом, то заплакал. Некоторые из имплантантов начали отторгаться организмом. Родители почти круглосуточно дежурили в поликлинике. Сначала мозг был охвачен огнём паники, но постепенно я соображал, что с каждой секундой теряю Надю всё больше. Надо срочно искать выход. Спасать Надю!

      Приятные воспоминания внезапно сжались в белую точку и улетели в даль, как будто экран отключили от электросети. Я ощутил тянущую боль в затёкшей шее. «Мы прибыли в место назначения. Спасибо, что воспользовались услугами нашей компании. На Ваш счёт зачислены  бонус-кредиты» - донёсся фильтрованный голос из динамика. Я выскользнул из салона. Встроенный GPRS-навигатор тут же предоставил короткий путь. Жёлтая линия мерцала среди разноцветных квадратов неоновой рекламы, вызывая нервный тик. Я старался не крутить головой, чтобы не получить засвет сетчатки. Мимо прошли фрики в фосфорицирующих куртках, говоря на смеси английского и русского. Многоэтажное здание, где базировалась фирма по Внедрению, маячила в трёх кварталах.

      На следующем перекрёстке я увидел несколько тусующихся девиц в мини и светло-зелёных париках. «Эй, красавчик, не хочешь поразвлечься?» - окликнула одна из них. Я лишь крепче сжал свёрток и ускорил шаг. В небе прошелестел турбинами полицейский вертолёт в режиме невидимки, выхватывая прожектором бесконечные слои граффити на стенах домов. Похоже, комендантский час здесь также введён. Говорящие рекламные стенды информировали о появлении новой модели Audi, предстоящем концерте Pompeya, новом революционном шампуне от перхоти, и, конечно же, Внедрении.

      Перед самым зданием находился хорошо защищённый блок-пост. Навстречу выдвинулись двое гигантов в экзоскелетах. Один из них сжимал плазменный миниган. «Пожалуйста, не двигайтесь», - пробасил второй железным голосом. Я застыл и вытянул вперёд руку со встроенным идентификационным нейрочипом. На груди маячили две красных точки – снайперы поддержки были начеку. Охранник уверенными движениями просканировал руку, и отодвинулся в сторону – «Пожалуйста, проходите». Я кивнул и проследовал к белому зданию, освещённому десятком прожекторов. Входные двери приветливо распахнулись в стороны. Я успел заметить движение следящих за мной камер наблюдения.

      Свет в холле поначалу ослепил, но визиодатчики быстро адаптировались. Я поспешил к одной из кабин регистрации.  Голографическая девушка радушно улыбалась. «Добрый вечер. Простите за столь нерадушную встречу – нам пришлось усилить меры защиты в виду участившихся в последнее время нападений на наш главный офис членов движения за чистоту человечества. Скоро подойдёт техник за носителем. Пожалуйста, ознакомьтесь ещё раз с необходимыми документами, и если всё правильно, прикоснитесь большим пальцем этой панели рядом».

      Инфолинк в перемотке прокрутил договор.  Я кивнул, мысленно соглашаясь, и коснулся небольшой тактильной панели с датчиками.  Голограмма продолжала красиво, но безжизненно улыбаться. Наконец, в одном из боковых коридоров возник мужчина в серой спецодежде с фирменной символикой. Я протянул ему свёрток. Он сделал непонятное движение головой. Пластиковые защитные очки пускали блики от галогеновых ламп.

      «Пожалуйста, пройдите в комнату отдыха дальше по центральному коридору. Там Вы можете воспользоваться камерой криосна, услугами безалкогольного бара. Также подключиться по Инфолинку к развлекательным и новостным каналам. Когда Внедрение будет произведено, Вас вызовут».

      Коридор пугал идеальной чистотой с воображаемым вкусом белизны. Ни одной живой души. По-видимому, обслуживающий персонал был сведён к минимуму, а большая часть работы доверена роботам. Я облегчённо вздохнул, обнаружив в комнате отдыха несколько человек. Поздоровался и направился к бару. Робот-бармен, взвизгнув сервомеханизмами, подъехал поближе. Фотодатчики, отдалённо имитирующие глаза, сфокусировались в ожидании. Я заказал молочный коктейль с витаминными и противострессовыми добавками. Робот послушно начал исполнять заказ и спустя пару минут придвинул ко мне высокий бокал с трубочкой. Я сел в одно из кресел, поближе к плазменной стене, исполняющей роль проекционной панели. Напротив мужчина листал какую-то книгу, а мальчик касался пальцем каждой страницы, после чего мужчина начинал что-то рассказывать. Похоже, они разглядывали семейный фотоальбом.

      Коктейль вернул мне силы. В правом подлокотнике я обнаружил небольшую тактильную панель и выбрал лёгкий вибромассаж спины - кресло слегка завибрировало. Я смотрел новости, но смысл передачи постепенно уходил прочь. Все мысли крутились вокруг Нади, оставалось молиться, чтобы Внедрение прошло успешно. Расслабленное массажем тело потеряло чувствительность и меня потянуло на сон. Я попытался сконцентрироваться, но глаза всё чаще закрывались.

      Мне приснилось, что мы вместе с Надей едем на электричке. За окном проносятся поля, экофермы и агроклиматические усадьбы. Надя смеётся. На очередной стоянке мы сходим, и вагон уносится прочь по высокоскоростному монорельсу. Надя зовёт меня куда-то. Мы идём прямо по цветочному полю. Я вдыхаю дикие запахи и сжимаю Надю в крепких объятиях. Она пытается вырваться и все смеётся. Смеётся. Глядя в её серые глаза, мне хочется плакать от счастья. Прямо над нами в небо улетает межзвёздный экспресс, оставляя дымный хвост. Мы радостно машем руками, желая счастливого пути. Потом ложимся прямо на траву и начинаем заниматься любовью.

      Внезапно всё рвётся пополам и возникает человеческое лицо. Я узнаю мужчину из комнаты отдыха. Он склонился надо мной и слегка тряс за плечо - «Эй, проснитесь. Кажется, Вас зовут». Я поблагодарил его и поднялся из кресла. Заглянув в санитарную комнату, наскоро умылся, и поспешил назад в холл.

      Тот же самый техник ждал меня у кабины. Теперь на нём был уже белый костюм с надетым на голову капюшоном. Голографическая девушка улыбалась. «Внедрение прошло успешно. Вы можете посетить пациента. Наш техник проводит Вас». Я кивнул и пошёл вслед за ним. Пока мы ехали в лифте на тридцать восьмой этаж, я спросил его, сколько прошло времени с тех пор, как я отдал ему свёрток с нейрочипом. Он ответил, что около трёх часов. Затем мы оказались в комнате санобработки. Я снял всю одежду, и механизированные щупальца обрызгали меня раствором из распылителей. Техник выдал мне белый халат, резиновые бахилы и маску с дыхательными фильтрами.

      Я стремительно шагал по коридору, желая как можно быстрее увидеть Надю. Техник шёл рядом и, придерживая меня за руку, говорил - «Не всё прошло так, как планировалось.  Метод  Внедрения ещё не до конца проверенный опытным путём, иногда, в редких случаях проходит с некоторыми изменениями. К счастью, они не фатальны. Мы просканировали воспоминания девушки после окончания. Похоже, были нарушены некоторые нейронные связи - мемристоры не отвечают на запрос подтверждения. Поэтому часть воспоминаний были частично изменена или удалена. Сейчас невозможно определить, какая именно. Одно могу сказать точно – потери минималистичны. Вы даже не заметите этого. Лишь после длительных бесед или спустя очень долгое время, возможно удалённые воспоминания будут обнаружены. Физическое и психопатическое состояние пациентки в норме Нейронная синхронизация прошла без проблем».

      Но я уже совсем не слышал техника – я спешил навстречу судьбе. Наконец мы остановились у одной из дверей. Техник распахнул её и жестом предложил мне войти. Комната была небольших размеров. На огромной кушетке, окруженной непонятными приборами и электронными экранами, лежала Надя. Новое свежевыращенное наномашинами и ассемблерами тело скрывала простыня. К голове и рукам были прилеплены переплетённые между собой разноцветные троды, ведущие к приборам. Я замер в нерешительности, до сих пор не веря своим глазам. Кажется, Надя находилась в состоянии искусственного сна. По крайней мере, глаза её были закрыты, а дыхание было ровным и спокойным.

      Это действительно была она. Я подошёл к кушетке и наклонился. Боясь произнести хоть слово, я смотрел на Надю и плакал. Потом нежно коснулся её руки и слегка сжал. Девушка открыла глаза, и, увидев меня, улыбнулась той самой улыбкой, которую я знал уже больше двадцати лет. «Привет», - сказала она. «Привет», - ответил я, а потом добавил – «Я люблю тебя».